forpoems - форум самодеятельных стихотворений

поэмы, поэмы муу









..........
...ВАША ТЕМА НИЖЕ!.....>>А вот форум-подвал автора..(ссылка)






                                

    о Есенине... ((Наина Волок

    Admin

    Работа/Хоббистихи ру, вк, вконтакте

    Сообщение   20th Май 2019, 20:28

    о Есенине... ((Наина Волок 866

    о Есенине...
    Наина Волок



    (коротко о жизни и смерти С.А.Есенина 1895-1925)

    Есенин, Сергей Александрович, родился в 1895 году, 21 сентября (3 октября) в селе Константинове Рязанской губернии, Рязанского уезда, Кузьминской волости. Читать начал с 5 лет под руководством дяди. До 12-13 лет жил с дедом и бабкой. Дед (по матери), которому он с двух лет был отдан на воспитание, был зажиточный, «не дурак выпить. С его стороны устраивались вечные невенчанные свадьбы… Восемнадцати лет я был удивлён, разослав свои стихи по журналам, тем, что их не печатают, и поехал в Петербург… там меня приняли весьма радушно. Первый, кого я увидел, был Блок, второй – Городецкий. Когда я смотрел на Блока, с меня капал пот, потому что в первый раз видел живого поэта… В 1919 году я с рядом товарищей опубликовал манифест имажинизма… Но эта школа не имела под собой почвы и умерла сама собой, оставив правду за органическим образом…В смысле формального развития теперь меня тянет всё больше к Пушкину», - писал о себе Есенин в октябре 1925 года.
    Первой гражданской женой Есенина была А.Р.Изряднова, от неё 21 декабря 1914 года родился у него сын Юрий (расстрелян в 1937 году); Первой венчанной женой была Зинаида Райх (позже ушла к Мейерхольду, а летом 1939 года была зверски убита в своей квартире, предположительно, агентами НКВД) - родила ему двух детей: Таню - 29 мая 1918 года и Константина – 3 февраля 1920 года; Дочь свою Есенин очень любил, а про сына Константина думал иногда, что он не его, поскольку тот был темноволосым, в отличие от сестры, да и в его метрике почему-то в графе «занятие отца» было указано – «красноармеец». Последний из известных детей Есенина, - внебрачный сын Александр Вольпин, родился 12 мая 1924 года.
    2 мая 1922 года Есенин «женился на Айседоре Дункан и уехал в Америку, предварительно исколесив всю Европу, кроме Испании. «После заграницы я смотрел на страну свою и события по-другому. Наше едва остывшее кочевье мне не нравится. Мне нравится цивилизация. Но я очень не люблю Америки. Америка это тот смрад, где пропадает не только искусство, но и вообще лучшие порывы человечества… Сейчас я отрицаю всякие школы. Считаю, что поэт и не может держаться определённой какой-нибудь школы. Это его связывает по рукам и ногам. Только свободный художник может принести свободное слово… Здесь не всё сказано. Но я думаю, мне пока ещё рано подводить какие-либо итоги себе. Жизнь моя и моё творчество ещё впереди», - писал в автобиографических заметках Есенин 20 июня 1924года, - за полтора года до смерти…
    В Январе 1925 года была закончена поэма «Анна Снегина», возможно отчасти навеянная влюблённостью в Августу Миклашевскую, актрису Камерного театра.
    11 мая 1925 года Есенин писал Галине Артуровне Бениславской, редакционному работнику, журналистке, близкому своему другу: «Лежу в больнице. Верней отдыхаю… Только катар правого лёгкого… Это результат Батумской простуды… с чего Вы это, Галя, взяли, что я пьянствую? Я только кутнул раза три с досады за своё здоровье… Мне запрещено пить… Предписано ехать в Абас-Туман. Соберите немного денег и пришлите. Я должен скоро туда уехать. После выправки жизнь меняю»…
    В Абас-Туман (курорт в Грузии), Есенин так и не поехал, а 18 сентября 1925 года, заключил брак с внучкой Льва Толстого - С.А. Толстой и уехал с ней на Кавказ. Очень нужны были деньги, несмотря на то, что незадолго до женитьбы, Есенин продал свои «Персидские мотивы».
    30 июня 1925 года поэт подписал с Госиздатом договор на «Собрание стихотворений» в количестве 10 000 строк, по рублю за строку… «Моё собрание стихотворений и поэм никогда не издавалось», - писал Есенин 17 июня 25г. в литературный отдел Госиздата. Но денег всё равно катастрофически не хватало!
    В июльском письме к Н.К.Вержбицкому, поэт восклицает: «Всё, на что я надеялся, о чём мечтал, идёт прахом. Видно, в Москве мне не остепениться. Семейная жизнь не клеится, хочу бежать. Куда? На Кавказ!.. Когда приеду, напишу поэму о беспризорнике, который был на дне жизни, выскочил, овладел судьбой и засиял… С новой семьёй вряд ли что получится, слишком всё здесь заполнено «великим старцем», его так много везде, и на столах, и в столах, и на стенах, кажется, даже на потолках, что для живых людей места не остаётся. И это душит меня».
    17 октября, в Москве, Есенин написал на имя своей сестры, Екатерины, доверенность на заключение всяких договоров, касаемых его произведений. Всю осень он старается пристроить свои новые стихи, в частности, пишет об этом редактору журнала «Красная нива» и члену редколлегии журнала «Новый мир» И.М.Касаткину.
    В ноябре он снова ложится в больницу: «Зачем – не знаю, но, вероятно, и никто не знает. Видишь ли, нужно лечить нервы… Всё это нужно мне, может быть, только для того, чтоб избавиться кой от каких скандалов. Избавлюсь, улажу, пошлю всех в Кем и, вероятно, махну за границу. Там и мёртвые львы красивей, чем наши живые медицинские собаки… Посылаю тебе «Черного человека». Прочти и подумай, за что мы боремся, ложась в постели?.. » - читаем мы в письме к его другу Петру Ивановичу Чагину (второй секретарь Цк Азербайджана, работавший в подчинении у Кирова, редактор газеты «Бакинский рабочий») от 27 ноября 1925года.
    В конце декабря 1925 года, накануне отъезда в Петроград, Есенин читал своего «Чёрного человека» в доме Герцена. На чтении присутствовал Евгений Сокол: «Прочитал прекрасно, как редко удавалось читать даже ему», - вспоминает он.
    В письме от 6 декабря к Ивану Васильевичу Евдокимову, писателю, принимавшему непосредственное участие в подготовке трёхтомного «Собрания стихотворений» Есенина, читаем: « … Так как жизнь моя немного перестроилась, то я прошу тебя, пожалуйста, больше никому денег моих не выдавать. Ни Илье (двоюродный брат), ни Соне (Софья Андреевна Толстая-Есенина), кроме моей сестры Екатерины. Было бы очень хорошо, если б ты устроил эту тысячу между 7-10 декабря, как ты говорил. Живу ничего. Лечусь вовсю. Скучно только дьявольски; но терплю потому, что чувствую, что лечиться надо…» А уже на следующий день, 7 декабря, Есенин телеграфирует Вольфу Израилевичу Эрлиху (поэт, наиболее близкий в те годы к Есенину из числа участников ленинградской группы имажинистов) в Ленинград: «Немедленно найди две-три комнаты. 20 числах переезжаю жить Ленинград…» Есенин рвался в Питер, не только стараясь уйти от московских «друзей», но также надеясь, с поддержкой своих ленинградских покровителей, вместе с Наседкиным издавать там свой журнал.
    Он приехал туда 24 декабря 1925 года. Эрлих комнату не снял, и поэт остановился в пятом номере гостиницы «Интернационал», более известную, как «Англетер». Маяковский в статье «Как делать стихи» писал о последних днях Есенина так: «В ночь с 27 на 28 декабря 1925 года, кончил жизнь самоубийством. За день до смерти, вскрыв себе вену, написал кровью стихотворение»(Маяковский, возможно не отдавая в том себе отчёта, послушно озвучил и распиарил официальную версию гибели Есенина):
    Admin

    Работа/Хоббистихи ру, вк, вконтакте

    Сообщение   20th Май 2019, 20:29

    До свиданья, друг мой, до свиданья.
    Милый мой, что у меня в груди.
    Предназначенное расставанье
    Обещает встречу впереди.

    До свиданья, друг мой, без руки, без слова,
    Не грусти и не печаль бровей, -
    В этой жизни умирать не ново,
    Но и жить, конечно, не новей.

    Прим.: Во второй строке предлог «что», неразборчиво написанный в оригинале был изменён редактором на «ты», а в пятой строке до 1968 года печаталось «и» вместо второго «без».

    Как ни странно, существует и другой вариант этого, т.н. «предсмертного» стиха, который, не исключено, как и предыдущий вариант, был написан Поэтом на Кавказе, когда в тамошней гостинице у него кончились чернила и он, не долго думая, в запале, начеркал его своей кровью… Оно, видимо, и было использовано в дальнейшем известными органами (немного исправленное) в качестве «предсмертного».

    До свиданья, друг мой, до свиданья.
    Мне так трудно жить среди людей.
    Каждый шаг мой стерегут страданья...
    В этой жизни счастья нет нигде.

    До свиданья, догорели свечи,
    Мне так страшно уходить во тьму.
    Ждать всю жизнь, и не дождаться встречи,
    И остаться ночью одному.

    До свиданья, без руки, без слова,
    Так и проще будет и нежней.
    В этой жизни умирать не ново,
    Да и жить, конечно, не новей

    Есенин «с некоторой завистью относился ко всем поэтам, которые органически спаялись с революцией», - полагал Маяковский в той же статье, - «В этом, по-моему, корень поэтической нервозности Есенина и его недовольства собой, распираемого вином и чёрствыми и неумелыми отношениями окружающих… Последняя встреча с ним произвела на меня тяжёлое и большое впечатление. Я встретил у кассы Госиздата ринувшегося ко мне человека, с опухшим лицом, со свороченным галстуком, с шапкой, случайно держащейся, уцепившись за русую прядь. От него и двух его тёмных (для меня, во всяком случае) спутников несло спиртным перегаром. Я буквально с трудом узнал Есенина. С трудом увильнул от немедленного требования пить, подкрепляемого помахиванием густыми червонцами… Я… вечером… долго говорил… с товарищами, что надо как-то за Есенина взяться… ругали «среду» и разошлись с убеждением, что за Есениным смотрят его друзья – есенинцы. Оказалось не так. Конец Есенина огорчил… но сразу… показался совершенно естественным и логичным. Я узнал об этом ночью, огорчение… должно быть, и подрассеялось бы к утру, но утром газеты принесли предсмертные строки… После этих строк смерть Есенина стала литературным фактом. Сразу стало ясно, скольких колеблющихся этот сильный стих, именно – стих, подведёт под петлю и револьвер».
    Можно было бы согласиться с Маяковским, если бы не сомнения в дате написания т.н. «предсмертного» стиха, да и в самом авторстве его.
    В данном тексте были помарки, зачёркивания и вообще впечатление недоработанности, некоего экспромта. О его создании мы знаем со слов Эрлиха, который вспомнил об этих строчках только на следующий день после гибели Есенина. Якобы, именно их, вырвав листок из блокнота, дал ему Есенин, утром 27 декабря, в своём номере гостиницы в присутствии Елизаветы Устиновой. Но так ли это? Возможно, Эрлих носил эти восемь строк с собою несколько месяцев, пока не выпал «подходящий случай», а накануне своей гибели, Есенин мог дать ему нечто совсем другое. А.Дехтерев в журнале «Числа», выходящем в Париже, писал в 1934 году, что адресатом данного стихотворения может быть поэт и филолог Виктор Мануйлов, и написано оно, возмож-но, ещё в 1924 году, только состояло тогда не из восьми, а из пяти строчек. В самом тексте его, если приглядеться внимательно, нет ничего, указывающее на то, что это именно «предсмертное» послание, разве что, оно написано кровью. Но Есенин уже прибегал к такого рода «чернилам», когда под рукою не было ничего иного: своею кровью он написал известное стихотворение «Поэтам Грузии». Да и как-то странно делать зачёркивания и исправления в «последних словах» и сочинять их не в «минуты роковые», а чуть ли не за сутки (по крайней мере) до оных… Естественнее было бы переписать их набело и положить у своего остывающего тела… Но это так, лирическое отступление, не более того.
    Четыре дня (с 24 по 27 декабря), проведённых Есениным в Ленинграде перед своей смертью, были описаны, и не раз, в воспоминаниях : Г.Эрлиха, супругов Устиновых, И.Оксёнова, Всеволода Рождественского, Иванова-Разумника и др.
    Все сходятся на том, что Есенин в эти дни совсем не пил, и совершенно не терпел одиночества, словно предчувствуя что-то ужасное. Он даже просил никого не пускать в свой номер, т.к. за ним могут следить из Москвы. За эти дни у него в номере перебывало множество гостей: художники – Ушаков, Мансуров; поэты - Клюев, Приблудный, Эрлих; Устинов (сотрудник Питерской «Красной газеты») с женой Елизаветой, которые жили в том же «Англетере».
    Собственно, Георгий Устинов и снял для Есенина 5-й номер в этой ведомственной гостинице для ответственных работников в то самое время, когда в Питере проходил знаменитый своим расколом ХIY Съезд РКП б, и эта гостиница, как ни одна другая, наводнена была сексотами ВЧК-ОГПУ. Есенин просил Эрлиха ночевать у него в номере, а когда тот не соглашался и уходил, поэт до рассвета сидел в вестибюле, чтобы потом напроситься в номер к Устиновым, только бы не остаться одному. Незадолго до трагедии, Есенин жаловался, что в ванной нет воды, хотя трубы горячие и как бы не взорвалось…
    Всё смутно в эти последние дни, да и после трагедии показания «очевидцев» расходятся, а концы не сходятся с концами... Есенин в последний год, опасаясь за свою жизнь, всегда носил с собой револьвер, привезённый им с Кавказа, - он найден не был. Бесследно пропал и его пиджак, а так же масса рукописей, взятых им с собою, в том числе поэма «Пармен Крямин», над которой поэт хотел ещё немного поработать и сменить название, и повесть о беспризорниках «Когда я был мальчишкой». Об этой повести он говорил с Е. Устиновой в «Англетере» и «обещал показать через несколько дней, когда закончит первую часть…» До сих пор неизвестно ни строчки из этих есенинских текстов.
    Вольф Эрлих пишет в своих воспоминаниях о вечере 27 декабря: « Часам к восьми… я поднялся уходить. Простились. С Невского я вернулся вторично: забыл портфель… Есенин сидел у стола спокойный, без пиджака, накинув шубу, и просматривал старые стихи. На столе была развёрнута папка. Простились вторично». По воспоминаниям очевидцев тех дней, можно составить представление о том, как выглядел пятый номер гостиницы «Интернационал» утром 28-го декабря 1925 года: там был полный разгром, явные следы борьбы и поспешного обыска, всё перевёрнуто, разбросано, раскидано… На полу - сгустки крови, обрывки бумаг, даже разорванная фотография сына, с которой Есенин никогда не расставался… На теле Поэта были следы не только насилия, но и ссадины, следы побоев… Кстати, и это отмечено буквально всеми исследователями, следствие по делу смерти Есенина велось из рук вон небрежно, с явным нарушением процессуального кодекса и чрезвычайно поспешно. Не было проведено ни дактилоскопической экспертизы, ни фиксирования следов. Даже время наступления смерти не было зафиксировано в акте судебно-медицинской экспертизы, можно только догадываться, что она могла наступить не утром 28-го, а примерно с 10 часов вечера 27-го декабря.
    Не могу не привести выдержки из помещённого практически во всех биографических изданиях «Акта о самоубийстве Есенина»: «28 декабря 1925 года составлен настоящий акт мною, уч.надзирателем 2-го отд. ЛГМ Н.Горбовым в присутствии управляющего гостиницей «Интернационал» тов. Назарова и понятых… Прибыв на место, мною был обнаружен висевший на трубе центрального отопления мужчина в следующем виде: шея затянута была не мёртвой петлёй, а только одной правой стороной шеи, лицо было обращено к трубе и кистью правой руки захватился за трубу, труп висел под самым потолком и ноги от пола были около 1,5 метров, около места, где обнаруже[н] был повесившийся, лежала опрокинутая тумба, а канделябр, стоящий на ней, лежал на полу. При снятии трупа с верёвки и при осмотре его было обнаружено на правой рук[е] выше локтя с ладонной стороны порез, на левой рук[е] на кисти царапины, под левым глазом синяк, одет в серые брюки, ночную белую рубашку, чёрные носки и чёрные лакированные туфли…
    Управляющий - Назаров
    Понятые – В.Рождественский, П. Медведев, М.Фроман…»

    Из понятых, по крайней мере о П.Медведеве, известно, что он был секретным агентом ОГПУ. Из настоящих близких друзей Есенина (Правдухин, Клюев и др.) не был приглашён в то утро в пятый номер никто.

    В дневнике Иннокентия Оксёнова читаем: «Номер был раскрыт. Направо от входа, на низкой кушетке лежал Сергей в рубашке, подтяжках, серых брюках… Священнодействовал фотограф Наппельбаум…(кстати, специалист по художественному фото, а не криминалистической фотолаборатории) Правая рука Есенина была согнута в локте на уровне живота, вдоль лба виднелась багровая полоса, рот полуоткрыт, волосы страшным нимбом вокруг головы, развившиеся. Хлопотала о чём-то Устинова. Пришли Никитин, Лавренёв, Семёнов, Борисоглебский, Слонимский (он плакал), Рождественский. Тут же с видом своего человека сидел Эрлих… Понесли мы Есенина вниз… Милиционер весело вспрыгнул на дровни, и извозчик так же весело тронул…» Из этого дневника известно также, что около 10 вечера 27-го декабря к Есенину заходил Лазарь Берман, который якобы видел поэта навеселе. Но это тем более интересно, что никаких показаний этого человека в деле нет, хотя он, судя по всему, являлся последним, кто видел Есенина живым. Невольно возникает масса вопросов, самый безобидный из которых: «Уж не с ним ли подрался Поэт незадолго до своей смерти?»… Известно, что Берман – личность довольно зловещая: секретный сотрудник ВЧК-ОГПУ, дававший показания против Гумилёва и т.п.…

    Недолго прожили очевидцы и свидетели этих дней. Да и сама гостиница была взорвана в марте 1987 года.

    Галина Бениславская застрелилась на могиле Есенина 3 декабря 26-го;

    Георгий Устинов повесился при весьма неясных обстоятельствах в 32-ом, оставив, написанную кровью записку, содержание которой до сих пор неизвестно;

    Вольф Эрлих был расстрелян в 37-ом;

    Уч.надзиратель Н.Горбов бесследно исчез после ареста в начале 30-х;

    Управляющий «Интернационалом» чекист Назаров был арестован в 29-ом и выслан на Соловки;
    ***
    11 июля 2004г.



    © Copyright: Наина Волок, 2009


    Счётчики читателей         












    .



    мой сотовый телефон для связи 8-906-517-18-59
    .
    --------------------------------------------------